Мы встретились с самого утра, и все было просто волшебно. Не знаю, сколько бы времени ни прошло, этот человек всегда будет будить во мне определенные чувства. И я не о какой-нибудь пошлости, отнюдь. Какой-то внутренний трепет и восторг, который я не могу контролировать, пока она рядом. Это просто начисто лишает меня воли.
От тотальной зависимости спасает только то, что я могу вести себя довольно развязно. Знаю, что с ней можно все. Острить, угонять друг друга, обижаться, мириться сто раз на дню, именно это хоть немного, но уравнивает нас, не давая мне превратиться в скулящую псину у ее ног.
А потом мы вместе сели на электричку и поехали ко мне на квартиру. Миссис Джексон была поставлена перед жестким фактом, но кажется, была не против, чтобы моя «двоюродная сестра, приехавшая совершенно внезапно» переночевала у меня.
Мы затарились вкусняшками, купили ванночку мороженого, молока, йогуртов, шоколада, Аленка еще настаивала на булочках, но ей было категорически отказано. Ибо булочки – зло, а шоколад – пища богов.
Она совсем по-детски постоянно требовала мороженого, как будто сам факт его нахождения у нас в морозилке не давал ей покоя. Это было совершенно трогательно, я смеялась и говорила: «Давай, попозже, не все же сразу…». А она надувала губы.
Но даже когда мы вместе она все равно не моя. Знаю, как эгоистично было бы заявлять такое, но, даже говоря со мной, она не может быть моей. Я, конечно, все понимаю. Да и не могу обвинять ее. Но все равно как-то… раньше было все иначе.
Я все-таки рада. Даже такому, очень рада. Она сейчас со мной, валяется на моей кровати, дразнится, капризничает, я отвечаю в тон, и мы с ней такие заговорщики!
Вчера вечером спускаюсь по лестнице прогуливать псину, в тапочках и домашних штанах, напеваю что-то под нос. У нас тут довольно опасно выходить на улицу после того, как стемнеет, поэтому мы только на минуточку – собаку прогулять. На площадке второго этажа стоит девочка, лет пятнадцати и что-то рассказывает своему собеседнику, которого не видно из-за подъездного выступа.
Пока я стою внизу, ожидая псину, и поднимаюсь к себе в квартиру, она продолжает говорить, ее голос гулко разносится на весь подъезд. Рассказывает она о каких-то явных несправедливостях, с ней случившихся. Не представляю, кому это могло бы быть интересно, и когда взбираюсь на тот же самый второй этаж, ненароком заглядываю за выступ. Там неподвижно и молчаливо стоит человек, лица его я не разглядела, но заметила мужские брюки со стрелками и красивые туфли.
Почему-то сразу перед глазами встали сцены из фильмов про маньяков, где ничего не подозревающие жертвы так же говорят обо всем подряд, чаще всего всякую чушь, а маньяки их якобы внимательно слушают, представляя в этот момент, как нож будет вгрызаться в податливую плоть под одеждой…